Аэродром Сабадсаллаш (Венгрия). Декабрь 1944 г.

В бою, помимо прочего, сражаются характеры. А характер – это воля, самообладание, инициатива, наконец, дерзость. Многим из нас вначале очень недоставало этого. И выживал тот, кто уже в жестоких схватках сумел развить в себе необходимые качества. В основном летчики после нескольких воздушных боев, если их не сбивали, приобретали эти качества, а затем, переборов страх, почувствовав хотя бы малую уверенность, что ты сам можешь сбивать противника, становились уже опытными бойцами.
Во время сопровождения бомбардировщиков (9 самолетов Б-3 «Бостон») на нас напали 8 самолетов ФВ-190. При отражении их атак, мой ведомый Д.Шилков не удержался в группе и я остался один… Полный газ, со снижением набираю скорость. Резко бросаю самолет на «боевой разворот». В глазах темно от перегрузки. В верхний точке перевожу машину на горизонт, а затем «переворот через крыло» и пикирование под углом 90 градусов. Сзади меня «фоккер», переворачиваю самолет вдоль продольной оси на 180 градусов и вывожу из пикирования с большой перегрузкой у самой земли. ФВ-190 повторяет все эволюции, земля рядом, и «фриц» не успевает вывести самолет в горизонтальное положение, врезается в землю и взрыв. Беру курс на восток и домой!
Все ребята и бомбардировщики вернулись без потерь.
Прилетели на аэродром, произвели посадку, зарулил самолет на стоянку, открыл фонарь кабины, кругом тихо, некоторое время сижу неподвижно. Настолько устал, что нет сил выбраться из кабины. Перед глазами встают картины только что проведенного боя: снова как наяву, вижу круги винтов, желтые коки, размалеванные фюзеляжи тузами, королями (игральных карт) и др.
Чувство самосохранения, чувство острое, порой безотчетное, присуще каждому человеку. Летчик тоже человек, он также подвержен страху. Но страх преодолим.
Да не только усталость и страх приходят после возвращения на аэродром, на земле. У Димки тик – дрожит нижнее веко правого глаза, Иван минут пять мнет перчатки, Анатолий Володин нервно ковыряет носком сапога землю, а у меня дрожь в коленях, чувствую как цокают зубы.

На фото (1945 г.): сидят слева Володин А.И., справа Щукин И.Ф., стоят слева Валеев А.Н., справа Шилков Д.И.

Аэродром Кишкунлацхаза (Венгрия). 11 декабря 1944 года.

В бою летчик-истребитель выполняет одновременно несколько действий ведь он один в самолете. Он и управляет им, он и штурман, и радист, и стрелок. Поэтому ему необходимо не только мгновенно охватывать всю создавшую обстановку, но и уметь распределять внимание. Голова как на шарнирах. Не опоздать бы увидеть врага. Кто ленится осматривать воздух, тот дорого платит за это.
В районе гор. Секешфехервар на нас сверху падает сразу два самолета «Мессершмитт». Мы застигнуты врасплох. Я, как сумасшедший, беру ручку на себя. Машина страшно содрогается, но к счастью, не срывается в штопор. Очередь «фрица» проходит в метрах пятнадцати от меня. Опоздай я на доли секунды с маневром, немец отправил бы меня на тот свет.
В просторном небе начался смертельный поединок, завертелось бешеная карусель. Самолеты вошли в круг (вираж), один в хвост другому.
Противники стараются упредить друг друга. Горе тому, кто не выдержит принятого темпа, кто отколется от группы, кто свернет в сторону, пушечная или пулеметная очередь будет наказанием за эту оплошность. В таком фантастическом круговороте на максимальных скоростях каждый ждет ошибки своего противника. Рано или поздно она должна произойти, и ее не прощают. На вираже мне удается зайти немцу в хвост и он стремится выйти пикированием. Мы стремительно несемся к земле… «Худой» весь серый, кроме зловещего креста и паукообразной свастики на фоне красного круга, выходит из пике, я преследую его. Метр за метром я приближаюсь к нему. Он увеличивается, растет на глазах. Я ловлю его в прицел. Тонкая струйка черного дыма отделяется от фюзеляжа. Он накренивается, вздрагивает. Затем финал: «мессер», перевернувшись в воздухе, врезается в землю, окутанный пламенем и дымом, подняв тучи снега и земли.
По лицу летчика, прилетевшего после боя, видно как много пережил он за то короткое время, которое пробыл в воздухе. Особенно, если теряешь в бою боевых друзей. Нервное напряжение у каждого выражалось по-своему. Некоторые ребята теряли аппетит, мучила жажда (видимо происходило обезвоживание организма), спали плохо. Во время сна воздушные бои как бы продолжались, всю ночь слышны раздирающие душу крики, команды, ругань, мат…

Аэродром Текель (под Будапештом). 20 февраля 1945 г.

Гитлеровское командование, стремясь любой ценой ликвидировать прорыв, предпринимало отчаянные попытки отбросить наши войска назад, вводя в бой большое количество танков, самоходных орудий, бронетранспортеров и другой техники. В отражении этих контратак важную роль сыграли наши штурмовики, которые нанесли ряд мощных ударов по танкам врага.
26 декабря начались бои за Эстергом. Войска 3-го Украинского фронта вышли к Дунаю севернее и юго-западнее Будапешта. Окружение группировки, насчитывающей 188 тысяч человек, было завершено.
13 февраля была завершена ликвидация Будапештской группировки.
Шестого марта началось последнее в войне контрнаступление гитлеровских войск и последняя оборонительная операция советских войск, которая получила название Балатонской оборонительной операции.
Немецкое командование рассчитывало наступлением в Венгрии закрыть советским войскам путь в Австрию и Южную Германию, где была сконцентрирована германская военная промышленность, производящая самолеты, танки и боеприпасы.
Германское командование стремилось во что бы то ни стало остановить советские войска, переправившиеся через Дунай, разгромить их и сбросить в реку. С этой целью они с каждым днем наращивали удары своей авиации по нашему переднему краю, по наступающим подвижным соединениям. В небе не прекращались воздушные бои. Фашистские самолеты большими группами шли к линии фронта. Перед истребительной авиации нашей армии стояла задача не допустить воздействия гитлеровских штурмовиков по наземным войскам.
Чтобы добиться превосходства в силах, гитлеровская клика не раздумывая оголила Западный фронт, где союзники уже длительное время топтались на месте, а в декабре 1944 г. потерпели жестокое поражение в Арденнах. Оттуда, из Арденн, и была переброшена в Венгрию 6-я танковая армия СС. Ряд фашистских соединений прибыло в район озера Балатон из Италии. Теперь почти все боеспособные танковые соединения и несколько авиационных частей Вермахта были стянуты к берегам Дуная и озера Балатон. Обстановка на фронте достигла наивысшего накала. Шла упорная битва на земле, не прекращались поединки в воздухе.

* * *

Сопровождаем группу Ил-2 (12 самолетов) на штурмовку скопления танков в районе озер Балатон и Веленце. Нас 6 самолетов Ла-5, я – старший группы.
Пришли к цели, штурмовики образуют круг и начинают работать по танкам. Я с ведомым Дм. Шилковым остаюсь в непосредственной близости штурмовиков, в разрывах зенитных снарядов. Группу из четырех самолетов возглавляет Иван Щукин (Саша Иванов, Виктор Пузыренко, Василий Ларичев). Их задача прикрывать нас от истребителей противника.
Обычно штурмовики приходят к цели строем «пеленг» или «клин». Сбросив бомбы, перестраиваются в круг (цепочкой один в хвост другому), чтобы защитить заднюю полусферу переднего самолета. Повторяют несколько заходов, штурмуя технику и пехоту врага из пушек (ПТАБами по танкам и бронетехнике).
Самый ответственный момент для штурмовиков и для истребителей сопровождения это выход из круга, когда менее всего защищены «Ильюшины» от истребителей противника.
Штурмовики отработали, круг разомкнулся, ведущий берет курс на восток. А «мессеры» словно ждали этого момента. Восьмерка Ме-109 вываливается со стороны солнца, и парами устремляется к последнему звену «Ильюшиных».
Мы с Шилковым бросились наперерез и открыли огонь, «мессеры» поспешно вышли из атаки и взмыли вверх. В чем дело, ведь выше нас должна быть наша четверка: она должна была непременно связать их боем и не допустить к штурмовикам. Но, взглянув вверх, я не обнаружил своих Ла-5, где же они?
«Мессеры» снова падают на штурмовиков с высоты. Мы вдвоем мечемся от одной группы к другой, парируя атаки вражеских истребителей, вот один из «худых» (мы их так называли) колом пошел к земле. Остальные сразу же отвалили в сторону, оставив нас в покое. Видимо жертвой стал ведущий. Мы с Шилковым проносимся над штурмовиками, кажется, все целы.
Получается, всю группу защитили мы вдвоем: нам это стоило невероятного напряжения нервов и труда…
Дошли до своего аэродрома, садимся, а пара И.Щукина и А.Иванова уже сидит на аэродроме. Оказывается, пара В.Пузыренко и В.Ларичева отошла от пары И.Щукина с набором высоты и погналась за одним бомбардировщиком. А пару Щукина сковывала пара «мессеров», поэтому они нам не могли помочь.
А Пузыренко с Ларичевым, погнавшись за «легкой добычей», сами были сбиты, Ларичев на парашюте спасся (приземлился на территории Австрии), самолет Пузыренко взорвался (из рассказа вернувшегося В.Ларичева).

Фото: истребитель Ла-5 Героя Советского Союза Костылёва Г.Д. в музее на Поклонной горе.

Аэродром Будаерш. Март 1945 г. Сопровождение бомбардировщиков Б-3 «Бостон» в район г. Эстергом (на Дунае).

Бомбардировщики на боевом курсе. Со стороны солнца появились немецкие истребители, но мы заметили их поздно.
Группа ведет ожесточенный бой, а я снова один. Стараюсь зайти в хвост ФВ-190, не удается. Ухожу «боевым разворотом», иду в атаку на лобовых, приближаемся, стреляя из пушек друг в друга, когда осталось десятки метров до столкновения, немец не выдержал и ушел в сторону. Но один снаряд, однако, попал в мой мотор.
В воздухе летчик чувствует работу мотора так же, как собственное сердце. Слух сразу уловил перебои в его работе. Посмотрел на приборы – обороты падают. Беру курс на восток. Сумею ли уйти подальше от расположения вражеских войск, дотянуть до Дуная или придется сесть здесь, на «пузо»? А здесь местность гористая. Дотяну ли до своего аэродрома?!
Когда подошел к аэродрому Будаерш (на правом берегу Дуная) мотор уже не тянул, не работала гидравлическая система, шасси и закрылки выпустил аварийно, хлыщет масло из-под капота, заливает лобовое стекло фонаря, плохо вижу посадочную полосу. При заходе на посадку мотор остановился (заклинил), произвел посадку. Самолет отбуксировали на стоянку.
После посадки летчики подтвердили, что немецкий летчик спустился на парашюте, а ФВ-190 врезался в гору, значит, мои снаряды достали его.

* * *
Рассказывать, т.е. написать о том, что было и что пережил, очень трудно. С написанными случаями ярко спорят действительные события, живые люди, множество подробностей, деталей. В свое время это воспринималось не разумом, а чувством, при особенном настроении. Теперь всего не вспомнишь… Время сглаживает острые углы. Зажили раны, утихает боль воспоминаний. И говорить о тех страшных днях становится все легче… Об одном забыть нельзя – о павших товарищах. Мелкие мимолетные штрихи впоследствии сливаются в одно понятие – в о й н а…

* * *
В начале марта 1945 года мне, во главе группы вместе с Н.Лядовым, И.Щукиным и Д.Шилковым поручено было сопровождать 9 самолетов Ил-2 в район северо-западнее Будапешта.
Штурмовики отыскали цель и начали атаку. В это время смешанная группа из четырех самолетов ФВ-190 и двух самолетов Ме-109 напали на нас, стараясь во что бы ни стало прорваться к штурмовикам.
Начался бой. Мелькают серые «фоккеры», «мессеры» с желтыми и белыми полосами на фюзеляжах и коках моторов, на крыльях черные усеченные кресты. В кабине жарко. Горячим воздухом от мотора жгло ноги, перчатки мокрые, пропотела кожа, от перегрузок боя во рту сухо…
Самолеты, то вдруг взмывали свечами, то прошивали воздух сверху вниз. Бой проходил на вертикали и на предельных скоростях в самом высоком темпе.
В таком темпе боя не удержался в строю мой ведомый Николай Лядов. Я остался один, а у меня в хвосте ФВ-190. Он открыл огонь с дальней дистанции. Я легко переносил любой резкий маневр, рванул машину до полного потемнения в глазах, выскользнул от возможного прицельного огня, «фоккер» таким же резким маневром выскальзывал из моего прицела. Решил уйти с набором высоты, натянул кислородную маску. «Фоккер» тоже лезет на высоту, но остается гораздо ниже. Мотор нашего Ла-5 был мощнее. Я, воспользовавшись превосходством высоты, быстро развернулся и пошел на лобовую атаку. Машины сближались молниеносно, создается такое впечатление, что уже никому не отвернуть. Но в последний миг немец не выдержал, рванул машину вверх, а моя огненная трасса из двух пушек ШВАК попала в «фоккера».
Я только успел увидеть падающий факел; видимо взорвались бензобаки. Остальные самолеты противника со снижением и на большой скорости ушли за Дунай. В этом воздушном бою погиб Н.Лядов. Щукин и Шилков подтвердили как горел самолет Лядова и врезался в гору.
Собрал группу, снял маску и домой…
Наши штурмовики не имели потерь от истребителей противника и выполнили боевую задачу.

Аэродромы Бад-Веслау, Фишемендорф (Вена). Апрель-май 1945 г.

Итак, подходит конец войны. После Будапештской операции меняли аэродромы: Секешфехервар, Веспрем, Папа, Кеньери, Винер-Нойштадт. С аэродрома Фишемендорф вместе со штурмовиками работали по отступающим немецким войскам в Чехословакии.
9 мая перелетели на свой основной аэродром Бад-Веслау. Вдруг поступила команда готовить самолеты к боевому вылету. Дело в том, что по шоссейным магистралям Австрии отступали не сложившие оружие и не признавшие капитуляцию некоторые части 8-й и 6-й фашистских армий.
Нужно было помешать врагу увезти боевую технику и уйти от заслуженного возмездия.
Вот и город Санкт-Пёльтен, от него на запад (в сторону г. Линц) уходила фашистская группировка.
Наши штурмовики с крутого планирования, почти пикируя, пошли в атаку. На земле ярким пламенем вспыхнули автомашины, цистерны с горючим. Колонна остановилась. Штурмовики повторили атаку за атакой.
Наша группа из четырех самолетов Ла-7 (Валеев, Левченко, Шилков и Якимчук) встретились с четырьмя «фоккерами» (ФВ-190).
Я с ведомым Н.Левченко атакуем ведущую пару, захожу ФВ-190Е (последняя модификация) в «хвост», открываю с близкого расстояния (менее 100 м) прицельный огонь, мои снаряды попадают точно по правому крылу и мотору. Разлетелись черные металлические листы конструкции. Выхожу из атаки «боевым разворотом» для повторной атаки и вижу, что «фоккер» падает и врезается в гору (на отрогах Альп). Только чуть позже увидели спускающегося парашютиста.
Остальные три «фоккера», преследуемые Д.Шилковым и А.Якимчуком, спешно уходят на запад.
Это был мой последний боевой вылет и последний сбитый самолет врага.

Из военно-исторического очерка «17-я воздушная армия в боях от Сталинграда до Вены»:
«После этих боев на счету у Н.Скоморохова прибавилось еще два сбитых гитлеровских самолета. Его боевые товарищи В.Калашонок, Б.Горьков, А.Валеев, В.Щелканов, Н.Мозгов уничтожили по одному ФВ-190».

Нашим полком в воздушных боях сбиты и уничтожены на аэродромах около 250 самолетов противника.
Наши потери – 185 самолетов, 54 летчика.
Только с половины 1943 года мы потеряли в воздушных боях: ст. л-та Игоря Балакина, капитана Николая Греховодова, ст. л-та Колю Купцова, Колю Гриценко, лейтенантов Бориса Шилова, Юру Фадина, Алешу Кимстача, Колю Лядова, Женю Емца, Федю Михалева, Виктора Пузыренко и других.
Семнадцати летчикам нашей дивизии присвоено звание Героя Советского Союза, а одному дважды – СКОМОРОХОВУ Н.М.; из них шестеро погибли в воздушных боях.

Какие замечательные люди – наши техники и другие авиаспециалисты!

Они оставляют аэродром последними, а приходят сюда всегда первыми, еще до рассвета. Всегда – и в мирное время, и в дни войны – труд техников исключительно ответственен. А когда мы много летаем и почти каждый раз возвращаемся с пробоинами и повреждениями, или замечаниями на работу мотора и других агрегатов, у них особенно много забот и переживаний.
Весь личный состав, техники, механики, мотористы, мастера по вооружению, механики по радио и др. боевые помощники летчиков не отходили от самолетов пока не вводили их в строй. Иногда сутками не спали, чтобы быстрее восстановить самолеты. Приходилось за ночь снимать мотор и ставить новый. Все это не в ангаре, а на обычном полевом аэродроме, и в дождь, и в снег.
Проводив летчика на задание, техник до самого его возвращения не находит покоя. Зорче всех всматривается в небо, больше всех прислушивается к работе мотора его машины.
Оружие, приборы, парашюты, которые мы надевали на себя, вылетая на боевое задание, доверены были солдатам и сержантам. Были среди них и девушки (в нашем полку было 32 девушки).
Тяжелая работа – снять с самолета пушки, которая весит несколько десятков килограмм, тщательно почистить, поставить на место и зарядить снарядами или подвесить бомбы (100, 150, 200 кг). А в зимнее время, в стужу, руки коченеют от ледяного металла, бензина. Но девушки умело справлялись с работой, держали пушки в образцовом порядке. Оружие работало безотказно.
А ночью, после опасного и тяжелого труда, им приходилось охранять стоянку самолетов, склады и другое военное имущество, общежития личного состава. Ведь в любое время можно было ожидать налета вражеской авиации.
Немало героических страниц вписали в историю армии наши славные девушки: воздушные стрелки и оружейницы, мотористки и механики, укладчицы парашютов и связистки, врачи, медицинские сестры, воины многих других специальностей.

Выражаем благодарность Дмитрию Парыгину (ООО «ОАК – Центр комплексирования») и Роману Данилову (ЦНИИ ВВС Минобороны России) за предоставленный материал.

В начало истории