Большую часть войны Людмила Васильевна Таланова проработала на станке в цехе № 250 на авиазаводе «Сокол». Как и некоторые другие подростки, до станка она не доставала, поэтому им подкладывали деревянные щиты, а на щиты ставили специально сделанные ботинки на высокой деревянной платформе.

На авиазаводе во время войны

Людмила Васильевна Таланова проработала на авиазаводе «Сокол» 43 года, тридцать девять из них – старшим лаборантом в ЦЗЛ, и за это время, как говорится, душой прикипела к заводу, тем более, что здесь трудилась ее семья – мама и сестра с мужем. Да и будущий супруг Людмилы Васильевны тоже оказался заводчанином – работал жестянщиком в цехе 45, был передовиком производства – «двухсотником».

Сама Людмила Васильевна пришла на завод в 1942 году, когда ей было 14 лет – для нее, как и для других мальчишек и девчонок сороковых годов, взрослая жизнь началась слишком рано.

«Из-за возраста меня на станок не взяли, так что я сначала работала рассыльной, потом секретарем у главного энергетика завода Константина Сергеевича Рощина.  Но это продолжалось совсем недолго, затем для нас, молоденьких девчонок, организовали курсы поваров. Около завода, где цех № 7, располагалась столовая № 1, а напротив корпуса № 5 – столовая № 2, которую называли стахановской – там кормили летчиков, военпредов, курсантов и стахановцев. В ней после окончания курсов я работала поваром»,- вспоминала Таланова.

«В это время был сильный голод, ведь не только Ленинград бедствовал из-за блокады, недоедали очень многие. Помню, к заведующему столовой приехала племянница из деревни, опухшая от голода. Тех, кто работал на заводе в войну, по распоряжению правительства приравняли к фронтовикам. Рабочим давали по 700 г хлеба, а служащим – по 400-500. Стахановцам, передовикам полагались еще добавочные талоны на питание, по которым мы их обслуживали в нашей столовой, так что нам, работникам завода, немножко получше жилось.

Большую часть войны я проработала на станке в цехе № 250, в фронтовой бригаде. Я, как и некоторые другие подростки, до станка не доставала, поэтому нам положили деревянные щиты, а на щиты поставили специально сделанные  ботинки на высокой деревянной платформе.

Наш цех – станочный, и в нем стояли самые разные станки, на которых мы делали все металлические детали для самолета.

Работали не по 12, а по 18 часов в сутки, иногда неделями не выходили с завода; нас отпускали на один час в цех № 200 к батарее – погреться и поспать.  Отдохнешь, опять идешь к станку. В этом заключалась вся наша жизнь: не было ни выходных, ни отпусков. За смену целый ящик до потолка одной только стружки нарабатывали.  И так было ежедневно.

Станки в цехе работали круглосуточно – днем и ночью. От перегрева они дымились, от них летела раскаленная стружка, попадала нам на лицо и руки, и мы ходили в ожогах.

И все время были тревоги. Самолет летит – сразу объявляют тревогу; станки, электричество  отключают, а мы бежим на крышу тушить песком «зажигалки» – неразорвавшиеся бомбы. У нас с одной стороны висела санитарная сумка, с другой – противогаз. А чтобы в цехах во время тревог не сидеть без света в темноте, в заводской лаборатории, кроме всего прочего, делали еще и сотни больших парафиновых свечей...»

День Победы

Известие  об окончании войны застало Людмилу Васильевну на рабочем месте, за станком: у нее как раз началась ночная смена.  Она вспоминала: «В 4 часа на заводе объявили эту радостную весть, отключили ток и всех распустили по домам. В пятом часу мы  почистили станки и вышли из кабинок проходной. Видим – весь поселок бежит к заводу. И, не разбирая, чужие или знакомые, все мы обнимались, плакали от радости и целовались».

Много лет прошло с того дня, но и спустя десятилетия день 9 Мая, как сама признавалась Людмила Васильевна, оставался для нее самым главным праздником.