В 1940 году окончил Чугуевскую военную авиационную школу пилотов, остался в ней лётчиком-инструктором. В июне 1942 года был откомандирован в действующую армию на Калининский фронт в должности старшего лётчика 728-го истребительного авиационного полка. Участие в боевых действиях Великой Отечественной войны - с октября 1942 года. Летал на Як-7Б, Як-9Д, Як-3. Совершил свыше 200 боевых вылетов, принял участие в 45 воздушных боях, в которых сбил лично 21 самолёт. Герой Советского Союза, генерал-лейтенант. 

"Как-то повёл я четверку, нас должны были навести на «раму», которая досаждала наземным войскам. Но нас заметили, она сразу ушла в облака, а нас ещё к тому же зенитка обстреляла. Ну, я четвёрку увёл за облака, смотрим, а там целая армада идёт на Харьков. «Юнкерсы»-88-е, выше них «хейнкеля» идут, а над ними маневрируют истребители. Я связался с КП, передал эту обстановку. Меня запрашивают – «Ваши действия?» Ну, а какие, и так ясно, какого ответа от меня ждут: «Буду атаковать!» Подобрались метров на сто пятьдесят, но они идут вплотную, и как открыли огонь, никуда и не сунешься. Отвернули, пошли на второй заход. И вдруг замечаю, что один из моих горит. Сашка отворачивает, чтобы сбить пламя, а мы ведь и так над территорией противника, а тут ещё больше в сторону противника. В итоге он приземляется на полянке на фюзеляж. Я над ним пролетел, оценил обстановку, вижу, что он из кабины не вылезает, и передал своим: «Прикройте! Иду на посадку!» Выпустил шасси, подзавис немного, плюхнулся, во время пробежки носом ковырнулся, но даже не заметил сам. Подрулил к нему. Подбегаю к самолету, открываю кабину, а он весь обожжённый, раненый. Помог ему выбраться, дотянул до своего самолета и только тут стал ломать голову, куда ж его посадить? Самолет-то одноместный. А сзади за бронестеклом есть багажник, где техники инструмент держат, чехлы туда закладывают, вот туда я его и затянул. Можно сказать, запрятал, и стал взлетать. Уже всю полосу пробежал, а скорости достаточной для отрыва всё нет. Даже глаза закрыл, ну, думаю, всё… Но ручку поддёрнул, а там попалась то ли кочка, и она сработала как трамплинчик, самолёт оторвался, покачался-покачался, и над верхушками деревьев еле-еле пошёл…

Ну, кое-как до линии фронта дотянул, и надо садиться, где придётся, потому что горючего уже почти не осталось. Двигатель у меня уже остановился, но я зашёл с запасом высоты, и в конце полосы сел с выключенным двигателем. Тут сразу «санитарка» подъехала, Сашку вытащили и увезли. А в это время в нашей 2-й Воздушной Армии как раз находился Александр Твардовский. Он к нам прилетел на По-2. Меня вызвали, и долго мы с ним беседовали. Во время нашего разговора он прочитал свои строки, ставшие крылатыми:

У летчиков наших порука такая,
заветное правило есть,
врага уничтожить большая заслуга,
но друга спасти это высшая честь!

И вы знаете, у меня даже где-то слеза пробила. Я ведь и не считал, что какой-то подвиг там совершил, просто товарища выручил. Но потом я подумал, а действительно, ведь мог бы там и остаться, не взлететь, а мог бы и в лесу завалиться…"