Летчик-истребитель Асгат Нуриахметович Валеев родился в 1922 году в деревне Тюрюшево Башкирской АССР. Окончил военную авиашколу имени А.Серова. Участник войны с 1943 года. Выполнил 219 боевых вылетов, в 72 воздушных боях сбил шесть самолетов противника лично и один в группе. Закончил войну командиром звена. За героизм и отвагу награжден орденами Боевого Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красной Звезды и многими медалями. В послевоенное время служил в частях Военно-воздушных сил. Работал летчиком-испытателем научно-исследовательского института ВВС. Во время войны в Корее обучал корейцев летному делу на советских МиГах. 

  

С фронта – на Красную площадь

В конце мая заместитель командира полка майор Кольцов Иван Иванович перед ужином подходит ко мне, и говорит:
– Мы с командиром полка решили, что поедете в Москву, на парад…

В то время в войсках жил фронтовой ритм. Все делалось без волокиты, стремительно и просто.

На другой день майор Кольцов, я и Николай Мозгов поехали в дивизию, а потом на сборный пункт 3-го Украинского фронта.

Как термин «Парад победы» пока не употреблялся. Но потому, как нас начали сортировать на сборном пункте, мы поняли, что дело серьезное.

Пропустили всех нас под меркой, рост был не ниже 170 см, многих отсеяли. У участников должно быть не меньше двух орденов. А у меня рост всего 166 см, но из-за орденов меня оставили в строю, правда, на левом фланге самой последней шеренги нашей «коробки».

Нас распределили по вагонам. И вот мы уже в Подмосковье. Сводный полк 3-го Украинского фронта начал тренироваться в пос. Болшево (ныне город Королев).

Участники парада первыми получили медали «За победу над Германией», за взятие городов, для меня это – за Бухарест, Будапешт, Вену, освобождение Белграда.

22 июня опубликован приказ Верховного Главнокомандующего, в котором говорилось: «В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона – Парад Победы…»

И вот наступил этот незабываемый день, который так долго ждали. На Красной площади выстроились советские войска для парада. Боевые знамена войск, под которыми была завоевана великая Победа, опаленные войной мужественные лица воинов, их восторженные блестящие глаза, новые мундиры со сверкающими боевыми орденами и знаками отличия создавали волнующую и незабываемую картину.

…Десять ударов Кремлевских курантов. На миг все замерло. Но вот заиграли фанфары, грянул сводный военный оркестр. Под звуки торжественного марша, четко печатая шаг, проходили сводные полки фронтов действующей армии.

А впереди полков шагали талантливые советские военачальники – маршалы и генералы, командующие фронтами, армиями. В шеренгах – Герои Советского Союза, наиболее отличившиеся в сражениях воины: пехотинцы, танкисты, летчики, артиллеристы и моряки.

Гремела музыка, и шел дождь. И были Жуков и Рокоссовский на конях.
Наш сводный полк возглавлял Маршал Советского Союза Ф.И. Толбухин. Впереди авиационной «коробки» шли командующий нашей Воздушной армии маршал авиации Судец В.А., дважды Герои Советского Союза Колдунов А.И., Попков В.И., Сивков Г.Ф., Скоморохов Н.М.

И мы шагали по брусчатке гордые и мокрые. Ощущали в себе богатырские силы. Свято верили в светлую жизнь, ибо все одолели, под пулями, снарядами и бомбами прошагали «пол-Европы, полземли».

Участник парада Победы на Красной площади 24 июня 1945 года
А. Валеев

ЭПИЗОДЫ БОЕВОГО ПУТИ А. ВАЛЕЕВА

В училищах, школах нас не учили воевать. Наше обучение и воспитание заканчивалось, если можно так выразиться, «чистописанием», т.е. научиться взлетать, садиться, управлять самолетом (даже настоящий высший пилотаж не разрешался), стреляли два раза из пулеметов по воздушной цели (по «конусу») и один раз на полигоне по наземной мишени.

Однако только это «чистописание» обходилось нам слишком дорого. Оно и понятно – времени у нас было в обрез. Такими вот летчиками прибывали в базовые запасные полки, где получали новые боевые самолеты Ла-5, а там нас уже ожидали «покупатели», т.е. представители фронтовых полков.

Боевая судьба летчиков-фронтовиков складывались по-разному. Одни много летали, часто участвовали в воздушных боях, но редко добивались победы. Другие не возвращались из первых же боевых вылетов.

И все-таки оказалось, что воевать научиться можно только в бою.
…До мельчайших подробностей помню тот бой. Как только увидел тогда пару «худых» (так мы прозвали «Мессершмитты» за их тонкий фюзеляж) – сразу передал по радио своему ведущему Николаю Гриценко. Он решил атаковать «Юнкерс» (Ю-88) и был сбит хвостовым стрелком бомбардировщика: и все видели, как самолет Гриценко взорвался в воздухе…

Я остался один и, имея преимущество в высоте, решил атаковать «мессера». Судя по всему, немец меня не заметил. Я прицелился, нажал на гашетку пушек. Каково же было мое разочарование, когда увидел, что все снаряды прошли мимо, ниже цели. С большой, выходит, дальности открыл огонь: не выдержал, поторопился… А немцы, понятно, заметили меня, и начался воздушный бой… и тут же почувствовал удар по бронеспинке моей машины, я понял – это уже вторая оплошность в одном бою – куда же я смотрел, что не видел за своим «хвостом». Врагу не удается вести огонь по моей машине. Делаю «переворот». Вражеская пара – за мной. Ведь противник видит и повторяет все твои действия, когда он у тебя на «хвосте». Малейший промах – и поплатишься жизнью. На вираже достигаю предельного крена. В глазах темнеет от перегрузки. Все же делаю «полубочку». Происходит то, чего добивался: фашистские асы проскакивают вперед. Они потеряли меня из виду, я оказался сзади них и с пикированием до бреющего полета вышел из боя. Значит, мне в этот раз повезло.

Видя наши потери, мы начинали понимать, что война будет жестокой, кровавой, что взлетев сейчас в воздух, можно и не возвратиться на аэродром.

* * *
С весны 1944 года до конца войны наш 164-й истребительный авиационный полк, кроме прикрытия своих войск, часто сопровождал штурмовики и бомбардировщики.

Истребителям прикрытия приходилось испытывать всю напряженность и тяжесть боя. Летчик-истребитель прикрытия, забыв о чувстве самосохранения, самоотверженно бился с врагом, оберегая наземные войска от ударов с воздуха и штурмовиков или бомбардировщиков при сопровождении.

Неудержимым потоком наши войска устремились дальше на запад, к Одессе. Враг стремился любой ценой удержать этот крупный порт на Черном море. Они знали, что с потерей Одессы лишатся важных морских коммуникаций. Обнажится весь Балканский стратегический фланг. Значительно осложнится положение блокированной вражеской группировки в Крыму.

Ранняя весна 1944 года для нашей 17-й воздушной армии была очень тяжелой. Мокрые снегопады и беспрерывные дожди превратили район боевых действий в непролазную трясину. Даже танки и автомашины с большим трудом продвигались вперед. В этих сложных условиях еще раз продемонстрировали свои лучшие качества авиаторы. В период подготовки наступления до 300 самолетов Ли-2, По-2 перевезли на специально подготовленные площадки все необходимое для боя: снаряды, мины, патроны, горюче-смазочные материалы, продовольствие и пр.

В этих трудных метеоусловиях воздушная армия непрерывно поддерживала наступление наземных войск.

Полевые аэродромы раскисли, самолеты часто буксировали тракторами к взлетным полосам. Полевые аэродромы… Мы беспрерывно меняли их. Сколько их было на нашем боевом пути! Все похожие друг на друга и все такие разные по событиям, которые пришлось пережить. Сколько дорогих друзей и товарищей похоронены в районе этих аэродромов.

Развивая наступление под Одессой, войска фронта встретили ожесточенное сопротивление на подступах к крупному железнодорожному узлу Раздельная, через который противник питал весь фронт.

Командование фронта решило воздействовать авиацией на станцию и вывести ее из строя. Наши мастера бомбовых ударов успешно справились с поставленной задачей.

Сопровождая «Ильюшиных», четверка «Лавочкиных», возглавляемая капитаном И.Кольцовым, в составе ст. лейтенанта Н.Овчинникова, лейтенанта А.Валеева, мл. лейтенанта В.Аганина, вступила в бой с двенадцатью истребителями противника, которые пытались атаковать наши штурмовики. Капитан Кольцов сбил ФВ-190; в этом воздушном бою Овчинников и я сбили один Ме 109.

В результате успешных ударов наших бомбардировщиков и штурмовиков войска фронта 5 апреля освободили ст. Раздельная и перерезали железную дорогу Одесса-Жмеринка.

Утром 10 апреля в результате согласованных действий трех армий и партизан при активной поддержке нашей авиации Одесса была освобождена, а 12 апреля освобожден Тирасполь.

А мы перелетели на аэродром Раздельная, затем аэродромы Затишье, Ближний Хутор (под Тирасполем).

Враг укрепился на правом берегу Днестра. Таким образом, Днестр превратился в огненный рубеж, на котором как бы замерли противоборствующие силы перед грозным решающим столкновением.

Но для нас, летчиков, перерыва в боевой работе не было, авиация отдыхала на войне лишь в нелетную погоду.

Аэродром Ближний хутор (в 12 км восточнее г. Тирасполя). Конец июня 1944 г.

Летчики нашей эскадрильи летают много и очень устают. Бросается в глаза, что они худые, почерневшие от солнца и пыли. Да, мы много пережили в эти горестные дни. Мы превратились в роботов и не испытывали больше никаких чувств, обычных для нормальных людей. И кто знает, какие нам еще предстоят испытания.

При получении задания майор Кольцов И.И. сказал: «Имейте в виду, может придется вступить в бой с асами. Смотрите в оба, на нашем участке появилась особая группа асов».

Мы прикрывали наши наземные войска от нападения немецких бомбардировщиков и штурмовиков. Во время воздушного боя, когда мой ведущий майор Онискевич Г.Д. начал атаку Ю-88, я заметил, что его атакует Ме-109. Я сразу резко бросаю свой Ла-5 влево, чтобы защитить его и иду на лобовую атаку, а немец резким маневром заходит мне в «хвост», стреляет навскидку с перевернутого положения; проделываю замысловатые фигуры, стремясь уйти из-под удара врага, вдруг яркая вспышка и взрыв. Появился дым. Понимаю, что меня подбили. Снаряды разорвались видимо в хвосте и ниже. И пока пытаюсь более отчетливо представить себе случившееся – второй взрыв потрясает самолет. Мой Ла 5 встает на дыбы! Самолет неуправляем. Я ничего не могу сделать. Он сваливается на левое крыло, переворачивается на спину и входит в штопор. Машина горит. Почти механически открываю фонарь кабины, который сразу же срывается воздушным потоком, отстегиваю привязные ремни и нечеловеческими усилиями приподнимаюсь с сидения. Я закрываю глаза, напрягаю мышцы и резко выдергиваю вытяжное кольцо парашюта. И вот я уже болтаюсь в воздухе. …Хорошо, что на своей территории, восточнее р. Днестр… а бой где-то продолжается.

Прием оставления неуправляемого самолета из перевернутого штопора мне раньше рассказал А.И. Володин. Вот его опыт меня и спас.

21 августа 1944 г. в 20-00

Зенитки буйствуют. На земле и воздухе море огня. В основном работают «эрликоны» (зенитные скорострельные пушки).

Кстати сказать, «эрликоны» эти летчики не любили, так как огонь их был предельно массированным и довольно метким. Выполняем противозенитный маневр и делаем повторный заход, открываем огонь и… в это время по самолету будто кто-то сильно ударил. Самолет тряхнуло, одновременно вся кабина наполнилась дымом. В довершение ко всему остановился мотор.

Слышу по радио голос ведущего Зайцева: «Абрек, курс 80 градусов, идите на посадку, прыгать нельзя – внизу противник. Садитесь на брюхо» (это значит шасси не выпускать, садиться на фюзеляж). …Думал, как дотянуть до своих, где придется садиться, как уносить ноги, если сяду на территории противника.

Высота все меньше и меньше. Держу наивыгоднейшую скорость, чтобы дальше спланировать, и вот уже земля. Мелькают воронки (от снарядов и бомб), какие-то канавы, окопы (вижу реку Днестр). Выпускаю закрылки (чтобы скорость была меньше), над рекой выравниваю самолет для приземления, пролетаю над окопами немцев, … больше ничего не помню.

Оказывается, приземлился (упал) на нейтральную полосу. Между окопами немцев и наших; при приземлении и ударе самолет взорвался, меня из кабины выбросило вместе с сидением (по рассказу пехотинцев). Наши разведчики меня вытащили с нейтральной полосы, без сознания. Травмы головы и незначительные повреждения. В сознание пришел только утром.

В течение трех дней отсутствовал в полку. Этого срока вполне достаточно для того, чтобы перестать ждать возвращения летчика с боевого задания, внести в список погибших и взять на память кое-что из его пожитков.

Аэродромы Видин, Видбол (Болгария). Октябрь 1944 г.

Наша 295-я истребительная авиадивизия, раньше наземных войск вступившая на территорию Болгарии, а затем Югославии, начала самостоятельную воздушную разведку с целью приостановить ж/д движение немецких войск в сторону Белграда, уничтожить войска и технику противника по дорогам, идущим из южной Югославии и из Греции на север и северо-запад (в сторону Будапешта).

Действовать летчикам приходилось в трудных условиях горно-лесистой местности, плохих метеоусловиях, которые стесняли маневр, затрудняли ориентировку. По ущельям (мы их называли «Чертовые ворота», «Воздушные лазы») проходили, выстроившись в «хвост» ведущего, цепочкой, маневрируя на изгибах.

А наземные войска требовали постоянных и эффективных бомбоштурмовых ударов по узлам сопротивления. Погода была плохая, большинство аэродромов были закрыты туманами, горы – облаками.

Вот в такой сложной обстановке приходилось выполнять летчикам боевые задания.
20 октября отгремели последние залпы на улицах Югославской столицы. А мы начали летать с Югославских аэродромов на территорию Венгрии (районы Печ и Мохач).

Аэродром Мадараш. Ноябрь 1944 г.

Вернулись из боевого вылета. Техники, мотористы, оружейники и другие специалисты готовят самолеты к следующему вылету: заправляют бензином, воздухом, кислородом, заряжают пушки, подвешивают бомбы… Здесь же мы получаем задание на следующий вылет.

Вдруг – выстрелы зенитных пушек и пулеметов и начинается штурмовка аэродрома двенадцатью ФВ-190 («фоккер») в сопровождении четырех Ме-109 («мессер»).

В 50 метрах от стоянки самолетов свежевырытая щель (укрытие), сверху ничем не закрытая. Все бросились туда. Смотрим, как отрываются от «фоккеров» бомбы и как они падают прямо на нас, а в конце пикирования открывают огонь из пушек и пулеметов по самолетам, по бензоцистернам и по личному составу…

А мы, летчики, ничего не можем сделать – ведь самолеты еще не подготовлены, да и взлетать при такой ситуации (аэродром блокирован четырьмя «мессерами») почти нет никакой возможности. Такой ад продолжался 10–12 минут. Батарея зенитчиков сбила один ФВ-190. Наши потери: сожжены один бензозаправщик, два самолета, повреждено три самолета, ранен один механик самолета. Потери зенитчиков: убита одна девушка и двое ранены.

…В свои права властно вступала сырая Европейская зима. Начались воздушные сражения с 4-м воздушным флотом Германии, который базировался на аэродромах с твердым покрытием, а наши полки – на совершенно не подготовленных полевых аэродромах. Взлетать и садиться мог не каждый летчик, даже рулили при помощи технического состава (сажали их на хвостовое оперение, возле киля), чтобы самолет не скапотировал. А аэродром Мадараш настолько раскис, что взлетать не было возможности. Нам пришлось самолеты перебазировать на автомашинах (мы назвали это «Операцией хвостом вперед»). Далее аэродромы: Бая, Кишкунлацхаза, Сабадсаллаш.

Аэродром Бая (Венгрия). Ноябрь 1944 г. Штурмовка ж/д станции западнее плацдарма Бати (за р. Дунай).

…Мои глаза прикованы к прицелу, палец на гашетке пушек. Станция становится огромной и заполняет весь горизонт… Зенитчики стараются создать между нашими самолетами и целью сплошную стену огня. Вот внизу замелькали платформы и несколько левее на станционных путях – бензоцистерны. Едва ощутимо нажимаю левую педаль управления. Одновременно слегка отдаю ручку от себя и устраняю крен, чтобы придать снарядам нужное направление. Нажимаю на гашетку. Самолет вздрагивает от выстрелов. В прицеле видно огонь, дым, сверкания от трассирующих снарядов. На выходе из пикирования сбрасываю бомбы… Позади вздымается огромный столб пламени.

Отрывок из «Военно-исторического очерка о боевом пути 17-й воздушной армии (1942-1945)»     

«Четыре истребителя, возглавляемые майором А.К.Зайцевым, сопровождали восемь Ил-2 в район Бичке – Секешфехервар. В тот вылет не повезло младшему лейтенанту Шилкову, у которого на самолете не убралось шасси после взлета.

Пришлось возвратиться на свой аэродром. Поэтому на сопровождение ушло три истребителя. В районе Секешфехервара на высоте 400-600 м лейтенант Валеев заметил несколько ФВ-190. Они разбились на две группы, из которых одна пошла навстречу со штурмовиками Ил-2, а вторая – в набор высоты. Зайцев передал командиру группы капитану Лапницкому:
– Стать в правый круг!

Три истребителя образовали, если можно так назвать, правый круг. Слева сзади один ФВ-190 вошел в круг «Ильюшиных». Зайцев со скольжением огнем пушек сразил «Фокке-Вульф», который тут же в воздухе взорвался. Остальные самолеты противника атаки не предпринимали и ушли на юг. Боевую задачу «Ильюшины» выполнили полностью и без потерь возвратились на свой аэродром.»

Продолжение истории